Странный мальчик (продолжение)

Шорник и хомутарка

В наше компьютерное время большинство людей и слова-то такого не знает. Что это за «хомутарка» такая? Даже деревенские люди не все знают, что оно значит, а, между тем, ещё лет шестьдесят назад это заведение было средоточием деревенской общественной жизни. Это была своего рода контора, но её можно было вполне назвать и клубом, а иногда и отделением милиции. Однако не буду развивать интригу и томить читателя; хомутаркой изначально называлось место, где хранили конскую упряжь – хомуты, вожжи, сёдла и прочие вещи лошадиного обихода. В уголке её располагался верстак шорника, именно он отвечал за то, чтобы вся сбруя была в порядке. Шорником работал дядя Коля, фронтовик с протезом вместо ноги, она у него была оторвана по самый пах.
Он чинил хомуты, уздечки, да и вообще всё, что требовало починки. Также шорник занимался смазкой сбруи дёгтем, поэтому в его владениях всегда стоял запах дёгтя. В те времена к конской упряжи относились очень бережно, более того, её старались всячески украсить; то кисточками из кожи, а то и оловянными бляшками. Ещё дядя Коля делал кнуты, это была особая статья, которая приносила шорнику даже некоторый доход. То есть, кнуты ему заказывали деревенские жители, которым хотелось пустить пыль в глаза, когда они куда-то выезжали из деревни.

Шорник делал кнуты мастерски; он плёл первое колено в восемь кожаных жил, второе колено плелось из шести жил, и последнее третье колено плелось из четырёх жил. Затем эти все три плетёных колена соединялись медными кольцами, и заканчивалось это изделие тоненьким и длинным хлыстиком. Рукоять такого кнута тоже оплеталась особым способом. Но самым главным украшением кнута была кожаная бахрома, которая свисала от рукояти сантиметров на пятнадцать. В умелых руках такой кнут щёлкал ружейным выстрелом. Как плату за такое изделие дядя Коля обычно брал четушку водки. В общем, можно сказать, шорник был на все руки мастер. Вовка любил ходить к шорнику и наблюдать за его работой, дядя Коля даже обещал научить его плести кнуты. Зачастую, по вечерам, к шорнику приходили гости, деревенские мужики. Пришедшие гости выставляли на верстак бутылку водки, дядя Коля доставал из внутренностей верстака нехитрую закуску и стаканчики, все с кряком выпивали по первой, и в хомутарке начинались разговоры за жизнь. Здесь Володе становилось не интересно, и он шёл домой.

В этом же помещении по утрам проходили деревенские наряды. Нет, не подумайте, что в хомутарке хранились ещё какие-то женские одежды. Нарядами в дерене называлось распределение людей на ту или иную работу, председатель так и говорил: «Тебе Николай сегодня наряд сено возить, а в помощники даю тебе Гришку Тебенко». С самого утра, часов с семи, все деревенские мужики собирались в это помещение и, конечно, все курили самокрутки. Кто-то курил самосад, а кто-то махорку, папиросы курил только председатель колхоза. Само собой разумеется, в хомутарке от самокруток дым стоял, что называется, коромыслом. Иногда в хомутарку приходила, какая-нибудь женщина с жалобой. Она с порога начинала причитать:
– Василий Иванович, председатель ты наш дорогой, доколе я могу терпеть выходки этого оглоеда!
В эту минуту дым от цигарок рассеивался, и женщина видела в образовавшемся просвете своего оглоеда. Он сидел на лавочке в ряду таких же мужиков, но голова его повисла, а глаза смотрели в пол. Женщина, увидев своего мужа, повышала тон:
– Ааа, вот он, красавчик, голову повесил и не смотрит даже! Наверно стыдно людям в глаза смотреть…
Всё больше распаляясь, Мария – так звали эту женщину, начинала рассказывать:
– Вчерась припёрся домой в час ночи и пьяный, как свинья, да ещё с кулаками начал на меня кидаться!
Немного выговорившись, Мария опять обращалась к председателю:
– Василий Иванович, поучи хоть ты его уму-разуму, пусть хоть маленько сократится, а то мочи уже никакой нету терпеть…
Мужики в хомутарке, начинают дружно зубоскалить и отпускать шуточки в сторону провинившегося сотоварища. Однако двое из них помалкивают, с опаской кося глазами на Марию. Они думают, как бы она и их не зацепила, ведь это они вчера гуляли с её мужем.
Председателю надо как-то реагировать на жалобу, и он говорит:
– Ладно, Мария, я приму меры, лишу его премиальных, будет знать!
В хомутарке раздался такой взрыв хохота, что даже волны махорочного дым начали раскачиваться. Председатель спрятал улыбку в воротник своей фуфайки. Это взбесило женщину окончательно. Она похватала ртом воздух вместе с дымом, а потом разразилась речью:
– Ну, Васька! Попомнишь ты меня, я к нему по-хорошему за помощью, а он зубоскальством заниматься! Неет, миленький, я на тебя управу найду, сегодня же давай мне лошадь, я в райком поеду!
После этого заявления Марии в хомутарке наступила такая тишина, что стало слышно, как комар жужжал на оконном стекле. Председатель застыл, раскрыв рот, с прилипшей к нижней губе папироской, а мужики как-то все съёжились, и, казалось, даже ростом стали ниже. В пятидесятые годы люди ещё хорошо помнил сталинские времена. Председатель начал успокаивать Марию тихим, задушевным голосом:
– Ну, что ты, Маруся, сразу в бутылку лезешь, ну, пошутковал я, ты же знаешь, что и премий-то у нас никаких не бывает, разве только на Новый год иногда выписываем.
Все мужики в хомутарке тоже оправились от оторопи и начали с места уговаривать Марию. Им было жалко своего председателя, мужик он был покладистый и толковый. Всеобщие уговоры и особенно речь председателя, начали настраивать Марию на мирный лад. Да чего говорить, она и сама поняла, что вгорячах брякнула что-то не то, но решила всё же держать марку и задорно заявила:
– Вот в Новый год, ты моему охламону премию и выпишешь.
И опять в хомутарке грохнул хохот, теперь и Мария рассмеялась, только председатель не смеялся, он думал заранее, из каких же средств изыскать премиальные, Новый год-то очень скоро наступит. А мужики похохотали, похохотали и начали расходиться из хомутарки по своим работам, наряд-то каждый уже получил.

В марте 17 числа у Володи был день рождения, ему исполнялось десять лет. Мама пригласила гостей, конечно это были женщины, с которыми она работала дояркой. Мамины товарки поставили на стол бутылку вина, выпили по половинке стаканчика и начались разговоры о том, о сём. Со временем из всех гостей в Володиной памяти осталась только тётя Фрося, жена шорника, она подарила ему тарелочку с голубой каёмочкой – да-да, именно с голубой.

Прошло несколько дней после дня рождения, и деревня услышала страшный вой и причитания тёти Фроси: её муж, шорник дядя Коля, повесился. Он оставил предсмертную записку, в которой просил у своей жены прощения, а также он писал, что дети теперь уже выросли, а он больше не может терпеть боль в оторванной на фронте ноге.

Страшный кролик

Однажды с Володей произошёл случай, который он надолго запомнил. Этот случай, произошедший с Вовой, был связан с братом Яшкой и страхом. Яша был деятельным мальчишкой и всегда что-нибудь держал, то это были голуби, которых он где-то доставал, а иногда это были дикие утята, которых он вылавливал в озёрных камышах. Так же у него не переводились щенки и котята. Главной же его страстью были кролики, которых он держал в клетках, и эта живность была мясной поддержкой для всей семьи. Клетки по малолетству Яша мастерил хлипкими, и кролики из них время от времени убегали, прогрызая дыры между дощечек.

Однажды клетку прогрыз и сбежал кроличий самец, гордость яшкиной фермы, это был огромный чёрный красавец, с длинными ушами и лоснящейся шёрсткой. Яша долго пытался поймать самца, но кролик был очень шустрым, его невозможно было словить, животное проторило себе тропинку вокруг землянки и бегало по замкнутому кругу, никак не даваясь в руки своему хозяину. Тогда Яшка решил пойти на хитрую уловку, он поставил на углу землянки Володю, наказав ему:
– Как только кролик выскочит из-за угла, ты его хватай.
– Ага, я боюсь, он меня укусит, – захныкал Вовка.
– Чего ты боишься! Кролики не кусаются, падай на него и держи крепче двумя руками.

Делать нечего, Володя изготовился ловить кроличьего самца на углу землянки. А тот нагло бежал прямо на Вовку, понимая свои внушительные размеры; они были почти одного веса с мальчиком. Малыш только оторопело глядел на него и не мог преодолеть свою робость и страх, кролик казался ему огромным и злым. Яшка ругал Володю, затем снова и снова продолжал гонять упрямого самца по кругу. В конечном итоге мальчик всё-таки решился – он весь сжался внутри себя, закрыл глаза и бросил своё маленькое тельце на кролика, словно воин на извергающую огонь амбразуру. По крайней мере, именно такое чувство он испытал. Он не удержал наглеца, но попытка-то удержать была и запомнилась надолго. Потом кто-то другой, более взрослый, сел на углу землянки и поймал его, а маленькому Володе навсегда врезался в память бегущий прямо на него ужасный чёрный кролик, казавшийся ему размером с телка.

Угольное золото

В послевоенные годы в деревне было мало машин и других опасных движущихся объектов, поэтому родители выпускали детей гулять на деревенские улицы без опасений с самого раннего возраста. Гулять одному – это совсем не то, что гулять с кем-либо из старших; от них только и жди оклика: то нельзя, это нельзя. Вокруг маленького человечка открывалось множество интереснейших вещей и явлений, от изучения которых его никто не отвлекал. В один из таких походов-исследований малыш забрёл на территорию деревенской кузницы и увидел кучу угля, в которой отдельными проблесками масляно блестели грани кусков антрацита.

Может быть, мальчик подумал при этом о семейной бедности, а, может быть, и нет; но в голове у него лихорадочно мелькнуло: «Золото! Как много золота!». Откуда он имел понятие о золоте? Возможно, эти знания мальчик почерпнул из сказок, которых мама знала множество и часто рассказывала ему их на ночь. Почему и как ему пришла в голову мысль, что блестящие куски угля-антрацита как-то связаны с золотом, неизвестно, но ими малыш набил полные карманы и пазуху своего пальтишка. С грузом он еле добрел до дома, а, когда вошёл в дверь землянки, сразу начал выкладывать своё сокровище на обеденный стол, приговаривая: «Вот, сколько золота, смотрите, мы теперь богатые!». Наверное, это был самый первый случай, когда он узнал, что представляет собой ремень, мама тогда хорошо ему объяснила, почему уголь нельзя носить за пазухой, и чем золото отличается от угля. Пальто и рубашку мама с большим трудом отстирала от «Вовкиного золота», в его семье уголь потом по-другому и не называли.

Много позже, став взрослым и вспоминая деревенских людей, Владимир задумывался: почему, не смотря на нужду, все деревенские люди были приветливыми и дружными, а самым распространённым вопросом деревенской жизни было «Что люди скажут?». У всех были совесть и стыд перед односельчанами. Володина семья терпела страшную нужду, все ходили в заплатках, но одежда должна была быть чистой – «что люди скажут». Мама работала с утра до ночи, тем не менее, каким-то образом успевала обстирывать и пришивать заплатки на свою и детскую одежду. В магазине ничего не продавали, да и купить было не на что, мать сама кроила и шила вручную рубашки и штаны детям. Однажды мама достала где-то кусок коричневой ткани, Володя был торжественно призван, чтобы снять с него мерку для раскроя штанов. А что вы хотите – это было важное событие. Мама долго прикидывала и так, и сяк, наконец-то, штанишки были раскроены и вручную сшиты. Вовка примерил обнову и чуть не разревелся от обиды – это были не штаны в его понимании, а трусы на одной лямке. То, что они были на одной лямке, его возмущало особенно. Мама вначале успокаивала малыша, а потом прикрикнула на него и сказала, что ткани на вторую лямку не хватило. Вовке пришлось смириться.

Многое мальчик знал из рассказов взрослых, но он и сам ещё захватил тяжёлое времечко. Он был ещё малышом, но его старшие братья как могли, старались помогать своей матери и, можно сказать, ценой отчаянных усилий семья выжила, никто не помер с голоду. За все тяжёлые годы Володя от своей мамы слышал всего одну шутливую жалобу: «Я бы вас всех четверых променяла на одну девочку». Как знать, может быть именно в эти годы беспросветной нищеты в Вовкиной душе закладывались первые робкие кирпичики, ставшие основой его будущих бизнес-планов.

Нарисованный рубль

Вовка подрастал, и у него образовались свои интересы. В пятидесятых годах прошлого столетия за доллар давали 7-10 рублей. Естественно, для большинства населения СССР о долларах и речи быть не могло. За найденный доллар посадили бы любого на 10 лет с конфискацией, а то и больше. Это сравнение написано только для того, чтобы современный читатель мог иметь представление о цене денег в то время, до денежной реформы 1961 года. Бутылка самой дешёвой, а потому популярной в народе водки, стоила двадцать один рубль и двадцать копеек. Триста рублей, полученных всей семьёй за один месяц работы в колхозе, считались очень хорошими деньгами. Отношение властей к долларам прекрасно иллюстрирует случай с Файбышенко. При Хрущёве этот парень занимался валютными спекуляциями, его разоблачили и приговорили к высшей мере, то есть, расстреляли.

Сложно говорить, когда, но в какой-то момент своей дошкольной жизни Владимир понял, что такое деньги. Ему иногда попадали в руки деньги от взрослых, то пятьдесят копеек на кино, а то и целый рубль на конфеты. Деньги Вовке нравились и относился он к ним однозначно, с большим интересом. Как-то услышав выражение «деньги не пахнут», он про себя возмутился, как это не пахнут?! Деньги пахли, да ещё как вкусно! Выпросив в получку у матери рубль, мальчишка приходил в магазин и долго разглядывал полки со всевозможными товарами. Некоторые вещи были прекрасными, а взамен этих вещей нужно было только отдать радужную денежку, это было настоящим чудом. Заканчивались походы всегда одинаково, Вовка тратил свой рубль на кулёк пряников или конфет-подушечек и с сожалением покидал магазин.

Мальчик хорошо рисовал и однажды его осенило – денежные знаки можно тоже нарисовать! Дождавшись, когда мать будет в хорошем расположении духа, Володя выпросил у неё рубль, но не побежал в магазин со своим сокровищем, а взялся за работу. У него был набор цветных карандашей и альбом для рисования, один альбомный лист был пущен в дело. Через час кропотливой работы у Владимира на руках был свой самодельный рубль, более того, его рубль был намного ярче и радужнее, чем настоящий блёкло-бежевый оригинал! Не теряя времени, ребёнок побежал в магазин, там, глядя ясными голубыми глазами в лицо продавщицы тёти Ани, он протянул ей свой доморощенный рубль. Ребёнок не стремился подделать деньги, он просто хотел для себя выяснить возможность их изготовления своими руками, поэтому спросил:
– Тётя Аня, а такие деньги вы принимаете? Продавщица грустно усмехнулась и произнесла:
– Нет, миленький, такие картинки в магазине не берут, иначе я бы сама была художником, а не продавцом.

Вовка был глубоко разочарован тем, что его творчество оказалось не востребованным и не дало ему возможности разбогатеть. Фиаско с рублём не отбило у мальчишки вкуса к деньгам, он продолжал строить всевозможные планы своего обогащения, хотя вряд ли сам осознавал, для чего ему это было нужно. Вовке нравился сам процесс – дал бумажку или монету, а взамен получай всевозможные вкусности или игрушки, вещи, без сомнения, прекрасные. Случай с нарисованным рублём имел продолжение. Не найдя сбыта в магазине, Вовка начал испытывать на прочность своих старших братьев. С каждым из них по отдельности он пытался провести операцию обмена бумажного рубля на мелочь, это он делал уже осознанно, понимая, что его разноцветная денежка – пустая фикция. Авантюра объегоривания всех трёх старших братьев по очереди не имела успеха, а несколько дней спустя Вовка пошёл на день рождения к своему другу и сбыл-таки злосчастный рубль в качестве подарка, честно предупредив товарища, что это только портрет рубля.

Нужно сказать, что затея мальчишки с рисованным рублём была не единственная его проба разбогатеть. Время от времени в Вовкины руки попадала всевозможная денежная мелочь. Главным его заработком была сдача бутылок, которые имели чёткий номинал. Пол-литровая водочная бутылка стоила 1 руб. 20 коп, винная дороже. А после реформы 1961 года водочная стала стоить 12 копеек. Выпивающие мужики в деревне не были богатыми, но сдачу бутылок после выпивки считали ниже своего достоинства, более того, выпитая бутылка пренебрежительно, с особым шиком отбрасывалась в сторону. Деревня была большая, но Вовка знал все укромные уголки, где мужики могли выпивать, и постоянно навещал их. Иногда у мальчика просыпалась любовь к накопительству, но он не просто копил свои копейки, он копил, мечтая. Накопив несколько рублей, Володя начинал в мечтах подсчитывать – сколько копеек нужно откладывать ежедневно, чтобы накопить сто рублей, а потом и тысячу – получалось, что копить нужно очень долго, поэтому он со спокойной совестью тратил свои накопленные несколько рублей. Больше пяти ему почему-то накопить не удавалось.

При очередном походе в магазин со своими накопленными пятью рублями мелочью, Володя долго разглядывал витрины с выставленным товаром. Большинство вещей, лежащих на магазинных полках, были взрослого предназначения, для него совершенно бесполезные. В это своё посещения сельмага Вовка увидел нечто совершенно новое, чего раньше никогда не видел. Это была красивая, разноцветная коробка, в которой находилась игра для четырёх человек. Суть игры заключалась в том, что нужно было бросать кубик, и по количеству выпавших очков передвигать фишки по картонной карте, игрок, первым закончивший путешествие по нарисованному маршруту, становился победителем. Первым порывом у мальчишки было потратить свои накопленные капиталы на игру, но продавец его пыл охладила. Игра стоила семь рублей двадцать копеек, а у Вовки было ровно пять рублей, к этой сумме нужно было ещё дополнительно накопить два рубля двадцать копеек.

Мальчик разочарованно вышел из магазина, но красивая игрушка так и стояла перед его глазами. Он начал соображать, кого из друзей он позвал бы играть в эту новую игру, и вдруг резко остановился от новой мысли. Получалось, что играть будут четверо, а деньги за игру заплатит он один! Да… это было несправедливо. После томительных размышлений Володя нашёл решение вопроса – нужно искать компанию. С этим намерением он пошёл по домам своих друзей, с которыми хотел играть в игру. Через час времени четверо мальчиков стояли у витрины и разглядывали новинку, а Вовка, как инициатор и вдохновитель идеи, шёпотом, для пущей важности и убедительности, расписывал прелести игрушки. Компания решила, что игра очень хорошая, и её нужно обязательно купить, только денег ни у кого не было. Про свои накопленные пять рублей Вовка помалкивал. Потом, несколько подумав, он предложил способ, позволявший им заработать нужные деньги.

В этом же деревенском магазине, где продавалась игра, принимали металлолом. Утиль принимали в магазин по три копейки за килограмм. Володя предложил его собирать, а на вырученные деньги купить игрушку. С этой идеей все согласились; и четверо мальчишек, наморщив лбы и сопя, принялись подсчитывать, сколько килограммов железа нужно собрать, чтобы купить вожделенную забаву. Получалось много, но компания, вдохновляемая Вовкой, была полна решимости к действию. Ребятня сообразила взять у одного из своих из дома ручную тележку, и кортеж потянулся по деревенским задворкам в поисках металлолома. Это была нудная работа; металлолом, лежавший на виду, уже давным-давно был сдан в магазин, тем же Вовкой, или такими же оборотистыми мальчишками, как он. После целого дня поисков, когда солнце подходило к закату, а магазин к своему закрытию, мальчишки привезли последнюю, девятую партию железа. Они были измученными, волосы на голове лоснились от пота, щёки и руки были покрыты ржавчиной, а в ушах стоял скрип тележных колёс и бряцание металлических тазов, но игрушка была куплена. После короткого совещания компаньоны решили, что их общая собственность будет храниться у Вовки, и это было справедливо.

Вероятно, это было самое первое предприятие, которое организовал будущий делец и предприниматель, Владимир Иванович Глюк.

Лапта и лаптёжники

Смешно звучит в наше время слово «лаптёжник», на первый взгляд, а вернее сказать, слух, это слово по смыслу подходит человеку, который носит или делает лапти. Однако, это совершенно не так, лаптёжниками в Покровке называли парней и мужиков, которые играли в лапту. Это было развлечением даже для взрослых мужиков. Хотя, это времяпровождение считалось в деревне забавой для детей и подростков, но никак не для серьёзного человека – мужа и работника. Отсюда и налёт некой пренебрежительности, звучавшей в слове «лаптёжник». Человека, который носил лапти, называли «лапотником».

Итак, летний солнечный день. Площадь, которая находилась посредине Покровки, была в деревне самым высоким местом, можно сказать, что она была хоть и не очень большой, но возвышенностью. Когда-то давно на этом месте посреди деревни стояла церковь, но после революции её снесли. Когда приходила весна, на площади снег таял раньше, чем где-либо в деревне, на радость мальчишкам. На самом взлобке земля даже уже и прогрета была, конечно, не более чем на четверть. Ещё площадь не просохла совсем, ещё в тени заборов и домов лежал снег, а мальчишки уже разувались и с телячьей радостью носились босиком по влажной и холодной земле. После тяжёлых и неуклюжих валенок Вовке казалось, что он летит стрелой по площади, еле касаясь земли босыми ногами. Это был полный восторг, но только бы мама не увидала – попадёт, ведь простывали. Многим пацанам ещё и обувь на лето не купили, но валенки хотелось снять и бегать, бегать – приближая тёплое лето.

Зима со строительством крепостей и катанием с ледяных горок закончилась; уже и время ручьёв с запуском корабликов прошло, наступало время игры в лапту. Суть этой игры заключалась в том, что ребята делились на две команды, а потом производили жеребьёвку, чтобы выяснить, какая команда будет голить, а какая играть. Игрокам нужно было ударить лаптой по мячу, который подкидывал партнёр по команде. Попавшему, или не попавшему по мячу нужно было бежать, сломя голову через всё поле, на площадку ожидающих игроков. Игроки голящей команды стояли на поле, стараясь поймать мяч и выбить им бегущего по полю игрока из команды противника. Конечно, главными вещами в это игре была сама лапта и мяч, по которому лаптой били. Лапта, по названию которой, собственно, и название игры происходило, делалась просто: находилась подходящая палка, она очищалась от сучков с задоринами, и всё, лапта готова. Другое дело мяч, он был прорезиненным, так тогда называли микропор, и единственным на всю деревню. Более того, он принадлежал одному из старших парней, и в руки мальчишек попасть мог только случайно. Да и то только тогда, когда его точным ударом забивали очень далеко, и мальчишка мог за ним сбегать и подержать в руках, пока донесёт до места. В то послевоенное время было ещё не до мячей, и в продаже их не было.
Как выйти из положения, Вовку научила его бабушка Катя, она сказала:
– Володя, а как же мы раньше играли в мячики? Ведь тогда не только таких, как сейчас, мячей не было, даже и резины-то не делали. Сейчас коровы как раз линяют, надёргай с нашей шерсти с половину ведёрка, а дальше я научу, как делать мячик.

Вовка быстренько пошёл в сарай и надёргал коровьей шерсти в старое ведро. Когда он подошёл со своей добычей к бабушке она сказала:
– Собери эту шерсть в комок, потом это комок намочи не сильно водой, а затем положи шерсть на пол и мни её ногой. Мяч-то почему так называется, не знаешь? А потому, что его мяли ногами, он получается от сминания его ногой, а что мяли, то и будет мятое, или проще, мяч.

Вовка старательно мял комок шерсти то одной ногой, то второй. Комок шерсти, который изначально был размером со средний арбуз, постепенно съёживался и сжимался, пока не стал размером с яблоко. Это было то, что нужно для игры – мяч был упругим и летел от удара по нему лаптой далеко. Конечно, он был хуже прорезиненного, но вполне годился. Бабушка поделилась и ещё одним секретом:
– Потом, когда зарежут овечку или козу, нужно будет взять её мочевой пузырь и надеть на мяч. Когда мочевой пузырь высохнет, твой мяч будет кожаным и ничем не хуже заводского.

Конечно, с новым мячом парнишка побежал собирать команду игроков. Команда собралась на деревенской площади и начала играть в лапту, при этом ребята частенько разувались, и бегали босиком. Сначала на игру собиралась одна команда в пять-шесть человек, потом желающих играть становилось больше, и вот уже две команды бегали за мячиком по площади. К вечеру уже не только мальчишки играли, но и парни собирались своей командой.

Однажды ребятишки лет по двенадцати-тринадцати играли в лапту своей командой. Мимо них проходила компания парней; они шли на вечёрку, которая собиралась за селом, на окраине леса, среди них был Вовкин брат Яшка. Наверное, брат хотел показать свою удаль перед Вовой. А, может быть, и не только перед ним, в компании парней были две девушки. Брат подошел к огородному плетню и выдрал из него большущий кол. Этим он, конечно, хотел показать мелюзге, какой, по его представлению, должна быть лапта у настоящего мужика. Он приблизился к мальчику, который стоял на подаче мяча и сказал повелительно:
– А, ну, подай!

Ну, как же подросток не подкинет мяч взрослому парню для удара! Конечно, он подкинул мяч, и Яша со всей силушки в этот мяч… не попал; более того, кол у него вырвался из рук и полетел в кон, где Вовка, как раз голил, то есть, он должен был ловить мяч с подачи. От брата до Володи было метров тридцать, и вот, мальчишка увидел, что лапта в виде жердины летит в его сторону. Всё это действие запомнилось Володе, как в замедленном кино. Кол летел, вращаясь вертолётным пропеллером с нарастающим шуршанием, по воздуху, и парнишка понял, что сейчас кол прилетит ему в голову. Сработала реакция. Володя только успел пригнуться, и кол из плетня с жужжанием пролетел над самой его головой, даже ветром его обдало от летящего снаряда. А мог бы запросто убить Вовку брат родной.

Даа… игра в лапту! Давно забыли люди эту азартную игру, а ещё несколько десятилетий назад она была распространена в России больше, чем сейчас в Америке бейсбол. Собственно говоря, эта игра и пришла к американцам от русских, живших когда-то на Аляске.

Кыра

Дома у Вовки был свой маленький уголок, в котором он держал незамысловатые игрушки, хотя, так говорить об этом месте не совсем правильно. Это был его собственный мир размером-то всего с две табуретки, которые мальчик иногда туда втискивал. Несмотря на малые размеры пространства, в нём могли ездить поезда и даже летать самолёты; всё здесь зависело от силы воображения, оно у Володи было буйным, его переполняли знания, почерпнутые из книг, которые парнишка читал запоем. Его уголок между большим сундуком и стенкой мог превращаться в пиратский корабль, а мог быть и Островом сокровищ. В самом дальнем уголке его закутка стояла жестяная баночка с монетами, ровно на два рубля, и даже один бумажный рубль в ней был; это были Вовкины сбережения, копилка. Обычно копилки бывают закрытыми, и только небольшая щель позволяет спускать в них монеты, но мальчишка считал, что это неправильно – так любой мальчик мог копить деньги, даже девчонка могла. А ты попробуй копить, когда копилка открыта. То-то же, в открытой баночке копить деньги – воля нужна. Володя полагал, что таким образом он закаляет волю, но всей его закалки хватало только на пять рублей, потом деньги тратились.

Но не беда, у человека всегда есть шанс начать всё сначала. Рядом с жестянкой баночкой с монетами у него стояла картонная коробочка, в которой Вовка хранил этикетки от спичечных коробок. В то время у ребят всей страны была повальная мода собирать спичечные этикетки, у некоторых пацанов эти собрания доходили до пятисот штук. Между держателями этих этикеток происходил обмен и даже торговля. На одну редкую этикетку иногда можно было выменять штук двадцать обычных этикеток, даже по почте некоторые ребята вели переписку с целью обмена своего добра.

У Вовки был один секрет по добыванию редких этикеток, который он держал в тайне и никому не рассказывал: мальчик ходил на железную дорогу. Чего там только не выбрасывали из пассажирских поездов! Следуя вдоль железнодорожной линии, можно было найти красивые пачки от наших и иностранных сигарет, и, естественно, спичечные коробки тоже из разных стран. Некоторые были очень красивыми, одной такой этикеткой Володя очень дорожил, на ней был изображён герой войны 1812 года – Барклай-де-Толли. Этикетка была цветной и немного большего размера, чем обычный спичечный коробок, плюс ко всему она была глянцевой. Чего только не предлагали в обмен на эту этикетку, но коллекционер был непоколебим, она ему самому нравилась и обмену не подлежала.

Сегодня после обеда, когда Володя разложил на полу своё этикеточное сокровище, к маме пришли гости. Это были две её подруги по работе – Лиза и Люба Мухлаевы. Сёстры были, как говорили у них в деревне, перестарками, то есть, им давно пора было выйти замуж, но где взять женихов в послевоенное время. Вовка подозревал, что девушки наведывались к маме в гости, скорее всего, имея интерес к её старшим сыновьям, но помалкивал. Обычно в случаях, когда приходили гости, мальчик затихал в своем уголке и всем своим видом демонстрировал полную занятость игрушками, на самом же деле он слушал женские пересуды. Это был театр в полном смысле этого слова: кого-то обсуждая, женщины копировали этого человека и голосом, и ужимками, иногда даже вскакивали, чтобы показать его походку, – естественно, всё в комическом виде.

В этот раз обсуждали семью учителя, который был и директором школы. Из разговоров следовало, что Алексей Павлович хороший человек и учитель он хороший, но вот жена его ни дня не работала в колхозе, и от этого её раздуло, как бочку. И с детьми у них были нелады, младший мальчик родился кырой. Видно, Бог наказал их за что-то, но за что? Женщины стали думать и перебирать самые малые прегрешения семейства учителя. Что такое кыра, Вовка не знал, но и спросить было нельзя, ведь он был только слушателем этого женского разговора. Потом малыш отвлёкся на что-то более важное для него, однако разговор про кыру запомнил.

Как-то проходя по улице, на которой жила семья Алексея Павловича, мальчик задержался у прясла, огораживавшего их двор. Две девочки там играли с мальчиком постарше Володи, его звали Димкой, и парнишка его знал. Про себя Вовка подумал тогда: «Чего это он с девчонками играет?». У них в Покровке это было не принято, все мальчишки считали девочек людьми если не второго сорта, то ниже себя уж точно. Дальше больше: как-то, играя в лапту своей командой, мальчишки увидели, что мимо их игрового поля шла группа девочек, и среди них был Димка Леванков. Девчонок было человек шесть, они шли в ряд и держали друг дружку под ручку. Димка был в этом ряду, и на пацанов не обращал никакого внимания, он тоже шёл с девочками под ручку. Мальчишки глядели молча на это шествие, раскрыв рты, а один даже сказал озадачено: «Чего это Димка с девками гулять попёрся?».

А чуть позже Вовка узнал от мамы, что у них на ферме новая доярка – Дима Леванков. Вот это да! Оказывается, Димка на летние каникулы взял в обиход группу коров. Через два дня мама на ферме была дежурной, а это значило, что на работе ей нужно быть целый день, с раннего утра до позднего вечера. В обед Володя пошёл на ферму, чтобы подменить маму на пару часов, пока она сходит домой пообедать и немного вздремнуть. Когда Володя вошёл в бытовку доярок, то сразу увидел Димку Леванкова; он был в халате, как и все доярки, но, самое главное, он был так же подпоясан белым марлевым цедком для молока, как и они. Паренёк разговаривал с доярками на их языке, ходил среди них и смеялся, как женщины. Если бы не мужская стрижка, Димку было бы от женщин отличить невозможно.

Через какое-то время компания мальчишек, устав от своих игр, захотела пить. Играли рядом с фермой, туда и пошли в поисках воды – зашли в бытовку доярок и увидели Димку Леванкова, который был в этот день дежурным по ферме. Доярки все ушли домой на два обеденных часа, а дежурному обед был не положен. Попили, а после этого один из компании мальчиков, Санька Мармыш, ни с того, ни с сего начал обзывать Димку. Он раз десять назвал его кырой, но Димка спокойно занимался своими делами и не обращал на Мармыша никакого внимания. Вся компания посмеивалась и подзадоривала Саньку. Мальчишкам казалось, что раз Димка водится с девочками, значит и сам, как девочка, и постоять за себя не сможет. Но не тут-то было, когда Мармыш особенно громко начал тянуть своё «кыыыра», Димка подскочил к обидчику и стал его душить. Да так зло и всерьёз, как будто на войне. Вся компания опешила, а Санька хрипел, лицо его посинело и перекосилось. Когда он готов был потерять сознание, Димка его отпустил, и сказал: «Ну, кто ещё хочет!». Никто не хотел, и постепенно, бочком-бочком вся компания ретировалась из бытовки. Шли молча, все понимали, что Димка-то им ничего плохого не сделал, и дразнить они его стали зря.

Прошло несколько лет, жизнь раскидала всех жителей Покровки по сторонам. Однажды Владимир ехал в электричке навестить маму и увидел человека, который ему кого-то напоминал. Приглядевшись внимательно, он узнал Дмитрия Леванкова – поздоровались и разговорились, как старинные знакомые и земляки. Леванков рассказал, что он закончил медицинский институт и уже пять лет работает гинекологом. Владимир тоже успел что-то рассказать про себя, но скоро репродуктор объявил его остановку, и земляки расстались.

Ничего не осталось у Леванкова от того мальчика-девочки, которым он был в Покровке. Может быть, профессия примирила его как-то с двойственностью его жизни и физиологии?